"Знав би, що станеться – спалив би футболку Тарасова з Путіним": Міхалик – відверто про війну та волонтерство

(Публікується мовою оригіналу)

Тарас Михалик эксклюзивно для Fanday.net дал большое интервью, в котором мы обсудили многие темы, среди которых футбол, война, волонтерство, молчание россиян и проведенный период в Локомотиве.

Найти у Тараса свободную минуту для разговора очень трудно. Тренер Волыни находится в постоянных разъездах, выполняя волонтерскую миссию для наших бойцов с передовой. А в перерывах между волонтерством Тарас участвует в благотворительных матчах.

Однако для редактора Fanday.net у Михалика все же нашлось несколько минут для разговора.

— Тарас, где вы сейчас, чем занимаетесь?

— Приехал к друзьям в гости в районе Ковеля возле белорусской границы.

— Какая там обстановка?

— Слава богу, более-менее, спокойно. Мы недалеко от того села, где на днях прилетело. Еще сами не знаем толком, что там произошло. Вроде, наши сбили беспилотник.

— Вы принимаете участие в благотворительных матчах. Расскажите, с чего все началось?

— Мой друг говорит, что я не играл столько в футбол со времен Лиги чемпионов (смеется, — прим. А.П.) Недавно участвовал в матче Легенд футбола против Звезд шоу-бизнеса в Ужгороде.

Спасибо Жене Селезневу, что пригласил. Было много болельщиков, нам удалось чуть-чуть переключить людей с войны и собрать деньги. Также матч посетили наши воины, которые приехали на ротацию.

— В какой форме Селезнев?

— В форме Миная (смеется, — прим. А.П.). А ели серьезно, то ему тяжело. Он организовывал этот благотворительный матч. Именно благодаря Жеке приехало большинство звезд шоу-бизнеса, они откликнулись на его приглашение.

— Как думаете, побьет ли Селезнев рекорд по голам в новом сезоне УПЛ?

— Дай Бог, чтобы побил. Могу только пожелать ему этого. Он недавно приезжал к нам в район Ковеля на благотворительный матч. Отмечу, что с нами он постоянно говорил на украинском языке. У него тяжело получается, но он старается.

С него тогда начали смеяться в нашей компании из-за произношения, но я сразу пресек: «Не научится только тот, кто не пробует». Я ему сказал: «Жека, не обращай внимания. Можешь делать ошибки в произношении слов, но ты пробуй, и скоро запоешь, как соловей».

— Помимо благотворительных матчей, вы занимаетесь волонтерством. Александр Кучеренко говорил нам, что вы ездили с ним на Донбасс, возили гуманитарку.

— Да, ездим к ребятам на фронт, постоянно что-то возим. Мы ездили в родные края Сани (он родом из Славянска) — в Краматорск, Славянск, Бахмут. Эти места бомбят каждый день, и это действительно страшно.

Когда я приехал в Киев на тренерскую учебу, там было уже относительно спокойно. Но когда я проехался по Житомирской трассе в сторону Бучи и Ирпеня и увидел те ужасы, которые творили оккупанты, то очень разозлился. Тем более, в Буче живет моя сестра.

— Как ваша сестра пережила оккупацию?

— Они успели выехать к другой сестре в Тернополь проселочными дорогами. Квартира в Буче уцелела, только осколком зацепило.

— Давайте перейдем к теме футбола. Уже скоро стартует УПЛ. Как вы думаете, это правильное решение — проводить матчи в Украине, когда ракеты продолжают летать?

— У меня двоякие чувства по этому поводу. Когда меня приглашали на матч ветеранов в Киеве, я сказал, что сейчас немного не до этого. На что мне ответили, что мы должны показывать — страна живет и мы никого не боимся.

В итоге мы провели матч с нашими воинами и помогли ребятам немного переключиться.

То же самое касается чемпионата. Может, это где-то и правильно, потому что нужно показывать, что мы не опустили руки. Каждый в нашей стране старается жить, работать и приносить пользу, несмотря на то, что каждый день прилетает.

А с другой стороны, я не знаю, как в это время гарантировать безопасность участникам матча.

— В каких, по-вашему, городах можно проводить матчи?

— Свой крайний благотворительный матч я сыграл в Ужгороде. Наверное, там безопасно… относительно безопасно. Сейчас в Украине нет полностью безопасных мест.

Меня уже спрашивали, готов ли я играть в таких условиях. Я ответил, что да. Люди в Харькове, Николаеве, городах Донбасса живут и работают каждый день, несмотря на постоянные бомбежки. Но я не готов подписываться за остальных людей, готовы ли они играть.

Ребята с передовой мне говорили: «С одной стороны это обидно, когда приезжаешь в Киев и видишь, что люди живут, как и раньше: кафе, рестораны работают. Но, с другой стороны, это правильно. Жизнь продолжается и ради этого мы сражаемся на фронте, чтобы здесь была мирная жизнь».

— В вашем родном Луцке можно играть матчи чемпионата?

— Не готов ответить. Могу сказать, что в Луцке мы хотим провести благотворительный матч и я готов поехать и сыграть.

— Ваше мнение об уехавших легионерах?

— Их можно понять. Я могу только поблагодарить тех легионеров, которые не побоялись вернуться в Украину во время войны.

— Как вы думаете, кто будет фаворитом этого сезона УПЛ?

— Думаю, что Динамо, но в футболе все может быть.

— Обновленный Шахтер с Йовичевичем сильно откатится назад?

— Не думаю. Шахтер — это большой клуб и, думаю, «горняки» будут выступать на уровне. Но им будет тяжелее, чем Динамо, потому что раньше Шахтер делал ставку на высококлассных легионеров, а сейчас придется комплектоваться собственными воспитанниками.

Насчет других команд сказать не могу. Я вообще перестал следить за футболом. Просто нет времени. Уже позвонил друг, через пару дней будем перегонять машины с Запада Украины на фронт.

Последние матчи, которые удалось посмотреть, это когда Украина играла плей-офф с Шотландией и Уэльсом.

— Чего нам не хватило для выхода на чемпионат мира?

— Игра сборной мне понравилась, но с тем же Уэльсом где-то не хватило фарта. С Шотландией мы сыграли больше на эмоциях, а во втором матче сказалась физика. Было видно, что нашим футболистам не хватает игрового тонуса.

Если бы арбитр назначил чистый пенальти за фол на Ярмоленко, то все могло сложиться по-другому. После этого начались разговоры, что нас не хотели видеть на чемпионате мира. Возможно, в этом есть доля правды.

— У этой команды Петракова есть потенциал?

— Потенциал может и неплохой, но в этой ситуации тяжело что-то прогнозировать. Я общаюсь со многими динамовцами, чаще с Жорой Бущаном, и могу сказать, что они постоянно в телефонах, читают новости и переживают.

— Динамовцы вам как-то помогали в волонтерской деятельности?

— Да. Те же Бущан, Шапаренко, Бурда, Сидорчук помогли мне перегнать несколько машин на передовую. Я им позвонил, и они не отказали, сразу включились на полную. Честь им и хвала за это. Ребятам тяжело играть в футбол, когда в стране идет война.

В этой ситуации невозможно смотреть в завтрашний день, именно поэтому я ничего не планирую. Я остался работать помощником тренера в детской школе Волыни. Но, признаюсь честно, на тренировках еще даже не был. То я поехал на благотворительный матч, то — на передовую, то — за машинами. Хорошо, что люди в клубе это понимают.

— Что случилось с главной командой ФК Волынь?

— Первой команды в новом сезоне не будет, ее заморозили на год. Как будет дальше, не знаю. Все ребята разбежались по другим командам. Осталась только детская школа.

— Что сказало руководство?

— Не знаю. У меня нет прямого контакта с руководством.

— В прошлом сезоне ходило много разговоров, что в ФК Волынь должны прийти новые инвесторы. Почему не сложилось?

— Тоже слышал об этом, но деталей не знаю. Я их в клубе не видел.

— Руководство ФК Волынь полностью рассчиталось с тренерским штабом и игроками?

— В этом плане все нормально. В клубе не было каких-то космических зарплат и все выплачивалось вовремя.

— Какие у вас дальнейшие планы в карьере? Вы хотите продолжить тренерскую работу или, может быть, попробовать себя на административной должности?

— Расскажу одну историю. Была последняя сессия для получения тренерской лицензии, а мы в это время ехали на Донбасс. У меня были тогда такие эмоции, что я сказал: «Зачем мне нужна эта лицензия, я вообще за ней не поеду!». Но меня переубедили. Сказали, что война рано или поздно закончится и лицензия А+Б мне пригодится.

Сейчас тяжело загадывать, чем я займусь после войны. День прожил, и слава Богу. На Волыни постоянно говорят, что завтра на нас нападут белорусы. Надеюсь, белорусы не пойдут на это, хотя мы понимаем, что все зависит не от них, а от Путина.

— Какое у вас самое страшное воспоминание о войне?

— Страшных воспоминаний очень много и не очень хочется о них говорить. Когда я еду в сторону Донецка и проезжаю разрушенные населенные пункты, то такое ощущение, как будто попал в апокалиптический фильм.

Некоторые дома разрушены, в других окна и двери забиты фанерой, людей не видно. Было страшно на это смотреть. Но самое страшное — это погибшие и покалеченные дети.

Последние два месяца я перестал отвечать на звонки из России, хотя мне звонят адекватные люди, которые понимают ситуацию

— Хочу затронуть тему массового молчания россиян. Хоть один из ваших экс-одноклубников по Локомотиву позвонил или написал вам после 24 февраля?

— Да, мне звонили, и не один. Кто-то предлагал помощь, кто-то — жилье в Грузии и Испании. Но мне обидно, что со мной связались только 20% из тех, что я думал. Много людей просто боятся высказаться.

— Кто вам звонил?

— Не хочу называть фамилии, потому что с ними это может сыграть злую роль. Хотя меня раздражает, когда говорят, что в России за это могут посадить. У нас каждый день гибнут люди! Немного разные ситуации, правда?!

Последние два месяца я перестал отвечать на звонки из России, хотя мне звонят адекватные люди, которые понимают ситуацию. Некоторые из экс-футболистов Локомотива даже выходили на митинги против войны в Москве.

Они также пытаются объяснять другим футболистам, которые поддерживают политику Путина, что у нас идет война, уничтожение украинского народа, а не какая-то спецоперация. Троих получилось переубедить. У меня бы на это терпения не хватило.

Но когда я начал ездить на передовую, меня как-то резко обрубало, не хочу с ними больше общаться.

— Давайте угадаю, поклонник Путина Дмитрий Тарасов вам точно не звонил.

— Тарасову, как и другим экс-партнерам по Локомотиву, я скидывал много видео о войне. Он мне написал: «Как ты там, с тобой все в порядке? Зачем ты мне это прислал?». Я ответил: «Дима, у нас война». Он отписал стандартными фразами: «Война — это плохо, я против войны». Говорю: «Это хорошо, что ты против войны, но ее развязал твой «вежливый президент». Больше он мне не отвечал.

— Тарасов при вас в Локомотиве тоже ходил в футболке с Путиным?

— Был один случай, что мы с ним из-за этого поссорились. Когда я увидел у него эту футболку, то забрал ее и спрятал. Потом он ее все же нашел и по-тихому надел. Знал бы я тогда, что произойдет, то сжег бы эту футболку прямо в раздевалке.

Плохо, что они такие зазомбированные. Некоторые из Локомотива пытались мне что-то доказывать, когда был Майдан. Я им сразу сказал: «Ребята, выключите телевизор. Вы ездите в Европу, а не живете в юртах в Сибири, должно же у вас быть критическое мышление».

Мне страшно смотреть, как оккупанты привозят в разрушенный Мариуполь телеэкраны и транслируют свою пропаганду. Вы лучше воды привезите людям, уроды! Этих всех соловьевых, киселевых, скабеевых нужно первым посадить на скамью подсудимых в Гааге вместе с Путиным.

— С Семиным вы общались?

— Нет. Он мне не звонил, и я ему тоже. Какая у него позиция, я не знаю.

— Вы говорите, что многие в России бояться высказываться, но бывший капитан сборной Игорь Денисов, с которым вы играли в Локомотиве, не побоялся, и его за это не посадили.

— С Денисовым мы очень близко общались в Локомотиве и, среди прочих тем, затрагивали ситуацию в Украине. У него всегда была четкая позиция по этому поводу, и я рад, что он ее не поменял. Респект ему за это.

— Почему с него не берут пример остальные футболисты?

— Наверное, боятся, что оштрафуют или посадят. Но у нас люди боятся, что ракета может прилететь в их дом. Это разные ценности.

— С россиянами понятно. Но что скажете о Тимощуке, который родом с Луцка, а его отец сейчас в теробороне? Почему молчит бывший капитан сборной Украины и продолжает работать в Зените?

— Я не могу понять позицию Тимощука, когда идет полномасштабная война, его родители в Луцке, а он там. Сейчас не может быть серого, есть только белое и черное.

Я тоже играл в России после 2014, но тогда была не полномасштабная война. Со временем я начал вникать в ситуацию, общаться с ребятами на фронте. Они мне сказали: «Окей, мы знаем твою позицию. Ты нам помогаешь, чем можешь. Претензий к тебе не имеем».

Но тогда об этом нельзя было говорить, потому что я находился в России.

— Как реагировали в Локомотиве, что вы помогаете ВСУ?

— Никто не знал об этом. Я понимал, что в любой момент все может закончиться плохо для меня, если там узнают. Я все старался делать тихо.

Помню, как Зозуля передал мне книгу «Аэропорт» о наших киборгах, и я не знал, где ее спрятать на базе, чтобы никто не увидел. Я не знаю, на что способны люди с ватой в голове.

— Яремчук и Васильков рассказывали, что Ордец тоже помогает в ВСУ, хотя он остался после 24 февраля в России и только недавно перешел в Бохум.

— Сейчас же надо выбирать сторону зла или добра. Повторюсь, серого быть не может.

— Много хейта было в вашу сторону от украинских болельщиков, когда вы выступали в Локомотиве?

— Хейта хватало, но я был готов к этому. Я понимал, что могу заработать там и напрямую помочь ВСУ. Остальные факторы были для меня второстепенными.

— Вы долгое время играли с Александром Алиевым. Скажите честно, удивились, когда он вступил в тероборону? Никто из болельщиков не ожидал от него такого поступка.

— Меня Алиев приятно удивил, но как раз от него я чего-то такого и ожидал. Я с ним увиделся на благотворительном матче, мы немного пообщались. Саня — красавец, больше нечего добавить.

— Почему у него сейчас такой контраст с лучшим другом Артемом Милевским, который во время войны запомнился только плачем в бомбоубежище и требованием супа у Даши Астафьевой?

— С Артемом я тоже общался. Каждый человек помогает, как может, и не обязательно брать в руки автомат. Милевский также занимается волонтерством по мере возможностей. Сейчас люди, которые сидят в Германии или Канаде, рассказывают за тот злосчастный суп, но Милевский остался в Киеве и никуда не уехал. Это главное.

В этой ситуации не нужно кого-то обсуждать, надо брать пример с тех ребят, которые на передовой и благодарить их каждый день: ВСУ, тероборону, медиков, волонтеров. Именно благодаря им мы записываем сейчас наше интервью.

Сейчас не до футбола. У моих знакомых на фронте погиб племянник и его нужно было забрать. Мы поехали туда, но нам его не отдали, сказали, что есть отдельная процедура и его транспортирует специальная группа. Когда видишь такое, то футбол и все остальное отходит на второй план.

— Как оцените действия Зеленского во время войны?

— Для меня Зеленский топ. Он не побоялся остаться в Киеве в такой тяжелый момент и заслуживает только на уважение.

— Что говорят о ситуации на фронте наши воины?

— Тяжело создать общую картину, на каждом участке фронта ситуация разная. На Донбассе враг наступает, а наши защищаются, в Херсоне наоборот. На Херсонское направление мы раньше не ездили, но сейчас туда отправились мои друзья и вскоре мы повезем туда помощь. На Херсонщине сейчас готовится контрнаступление и, понятное дело, что какие-то подробности с фронта мне не будут рассказывать.

Могу сказать, что двое моих близких друзей уже в госпитале — это Юрий Дяк и его брат Евгений Корецкий. С Юрой я играл раньше в футбол за ЦСКА, мы дружим уже около 20-ти лет. Он написал мне в пол второго ночи, что они идут на штурм, и связь с ними пропала на три дня. Потом Юра пишет: «Все более-менее, завтра позвоню». Как оказалось, «более-менее» означало, что он и его брат в госпитале. Но главное, — что они живы.

— Как вы думаете, когда закончится война и что, лично для вас, будет победой?

— Победа будет, когда мы выгоним рашистов с нашей земли и освободим все оккупированные территории. Хотелось бы, чтобы война закончилась побыстрее, но я понимаю, что быстро ничего не бывает.

— Как вы думаете, война закончится, если умрет Путин или проблема не только в нем?

— Не готов ответить, закончится ли война, но это было бы большим счастьем для всех украинцев и не только. Просто умереть для него слишком легко, сколько горя он принес нашим людям. Поэтому хочется, чтобы он сдох в муках, и как можно скорее.